Переход частей Северо-Западной армии в новые тыловые районы проходил не без проблем. Тыловым частям не хватало жилья в районе Ийзаку и люди начали двигаться в направлении Туудулинна, однако им было приказано возвращаться. Населенные пункты в районе, предназначенном для 4-й пехотной дивизии, оставались занятыми эстонскими частями.[51] Перешедшие через реку Нарву части названной дивизии, в их числе, видимо, и множество дезертиров с передовой, заманили обещанием жилья в лес Путки и там разоружили.[52]
В это же время 1-я и 6-я пехотные дивизии Северо-Западной армии, отступившие под давлением неприятеля в верховьях Нарвы на западный берег, не получив, вероятно, приказа, 20 ноября взяли курс на Пюхтицу, покинув тем самым фронт.[53]
Командир 1-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Антон Дзерожинский позднее объяснял это действиями эстонского 1-го пехотного полка в верховьях Нарвы: они препятствовали белым занять там новые позиции – убрали с позиций пулеметы, препятствовали, угрожая пулеметным огнем, открытию по противнику артиллерийского огня, арестовывали русских вестовых и братались с красными. Эстонские офицеры якобы утверждали, что не могут воспрепятствовать происходящему. Боясь выдачи красным, 1-я и 6-я дивизии направились вглубь Эстонии.[54] Факт братания, происходившего, вероятно, не по политическим причинам, а ради собственного спокойствия и демонстрации миролюбия, подтверждается, например, и в воспоминаниях одного из чинов эстонского 1-го полка.[55] Унтер-офицер 7-й роты 1-го полка вспоминает, что эстонские военные заставляли северозападников, перешедших реку по мосту у Скарятиной Горы, отдавать более приличное снаряжение (вероятно, одежду и обувь), давая им взамен вещи похуже. 20 ноября эстонские солдаты выгнали из Пермискюла стоявшую там артиллерийскую батарею белых. А одному солдату 7-й роты, имевшему «большую ненависть» к красным, командир 7-й роты запретил стрелять по ним.[56] Видимо, ротный не хотел раздражать противника. В рапорте контрразведывательного пункта эстонской 1-й дивизии отмечено: «Части 1-го полка, шедшие на линию, шли без происшествий, однако солдаты открыто заявляли, что у них нет никакого желания воевать за русских (т. е. Северо-Западную армию – Р.Р.), и мир с большевиками был бы лучше всего».[57]
Остается, однако, неясным, было ли поведение эстонских военных единственной причиной того, что 1-я и 6-я дивизии направились вглубь страны. Возможно, их вынудили уйти в тыл также усталость и нехватка снаряжения. Прибыв в район Пюхтицы, 1-я и 6-я дивизии взяли курс на Йыхви (неизвестно, по чьей инициативе), добравшись к 22 ноября в район Атсалама-Куртна. Определенное число солдат отделилось от своих воинских частей и разошлось маленькими отрядами. Все это происходило без согласования с эстонским командованием. 22 ноября генерал-майор Тыниссон отдал распоряжение разоружить дивизии, грабившие местных жителей,[58] и воспрепятствовать их продвижению куда бы то ни было.[59]
22 ноября и в последующие дни прибывшие из Йыхви подразделения Куперьяновского партизанского полка полностью разоружили 1-ю и 6-ю дивизии. При этом произошло несколько небольших столкновений, в результате которых среди эстонцев двое получили ранения. Данные о потерях русских отсутствуют.[60] Генерал-лейтенант Дзерожинский приказал во избежание кровопролития всем частям сложить оружие, хотя прежде он старался тянуть с этим.[61] В процессе разоружения нередко случалось, что у русских отнимали их британское обмундирование.[62] 1-я и 6-я дивизии остались в том районе, где их разоружили. Тем самым, фронтовые части Северо-Западной армии лишились примерно 4000 штыков и сабель, а также до двадцати орудий.[63]
Встречаются утверждения, что эстонские солдаты нередко грабили пересекавшие границу обозы Северо-Западной армии, отнимая личные вещи и одежду.[64] Однако те, кто сам переходил границу у Кривасоо или Нарвы, об этом не упоминают.[65] Можно предположить, что утверждения о массовых грабежах конкретно при пересечении границы сильно преувеличены, хотя различные инциденты могли все же иметь место (например, как мы видели, у Скарятиной Горы). Однако грабежи и нападения на северо-западников участились после того, как части армии расположились в тылу на западном берегу Нарвы. Грабежам подвергались как обозы, так и отдельные солдаты,[66] наблюдались также просто нападения на военнослужащих Северо-Западной армии.[67]
Причина этого, наряду с распространенным в Эстонской армии отрицательным отношением к Северо-Западной армии, заключалась и в низкой дисциплине. Иногда участники столкновений между эстонскими и русскими солдатами обвиняли друг друга в провокациях, однако задним числом на основании совершенно противоположных показаний невозможно установить, кто был прав.[68] Тем не менее, кажется очевидным, что более агрессивной стороной были эстонские военные. Следует отметить, что эстонское командование желало и старалось положить конец грабежам, чтобы поддерживать в тылу порядок и дисциплину. Например, когда части Скаутского полка ограбили 23 ноября обоз Конно-егерского полка Северо-Западной армии, генерал-майор Тыниссон приказал вернуть награбленное «воинской части, которая сражается против большевиков вместе с нашими войсками».[69]
25 ноября Тыниссон приказал командирам воинских частей отдавать под полевой суд тех, кто грабит белых.[70] 11 декабря он приказал командиру 1-го пограничного батальона «научить своих офицеров и солдат вежливо вести себя с русскими. Я сам замечал, что пограничники слишком невежливы и грубы в отношении русских».[71] Другое дело, как подчиненные реагировали на приказы командования, касающиеся инцидентов с Северо-Западной армией и их предотвращения. Вероятно, многие эстонские офицеры также негативно относились к Северо-Западной армии и смотрели на действия своих подчиненных сквозь пальцы. Зачастую виновные не несли наказания, поскольку их просто невозможно было установить и арестовать. В то же время, бывали случаи, что и части Северо-Западной армии в тылу грабили местных жителей. Кроме того, всё большие размахи приобретала торговля казенным имуществом, которую в тылу вели солдаты и офицеры Северо-Западной армии.[72]